СВЕТЛАНА КРЮЧКОВА: красавицы, уродины, царицы, сумасшедшие – кого я только не играла!

– Светлана Николаевна, самый распространенный слух о вас гласит, что вы внебрачная дочь артиста Николая Афанасьевича Крючкова. Это правда?
– Нет, конечно! Хотя раньше ходили такие разговоры. Когда выступаю перед зрителями, я всегда говорю, что я не дочь известного и замечательного актера. Я была знакома с ним и его семьей, его дочка Катя – такая же рыжая, как я в детстве и мои дети сейчас.
– Рыжим людям часто приходится чувствовать себя «гадким утенком». Особенно в детстве…
– Так оно и было! Это сейчас можно перекраситься в любой цвет, а вы представляете, что такое в 50-х годах прошлого века родиться рыжей?! Это объект всяческого рода дразнилок. Я еще была с белыми ресницами, в общем, совсем не такая, как все. И меня дразнили очень сильно. «Рыжая-бесстыжая», «рыжий пес на паре колес», «рыжий-конопатый, убил дедушку лопатой»… А бабушка учила меня отвечать: «Чем рыжей, тем дорожей»!

– Вы родились в Кишиневе, но очень мало рассказываете о том времени. Только недавно в одном израильском издании рассказали про свой двор…
– Потому что весь мой двор теперь живет в Израиле! (Смеется.) Однажды я туда приехала (а у меня там кроме двоюродных сестер моего второго мужа никого нет), и тут же, не успела я войти в гостиницу, как посыпались звонки. Звонили те самые девочки, с кем я выросла в одном дворе. Там и учителя мои, и врачи, и много знакомых теперь обитает… У нас на самом деле был уникальный двор, да и время было другое какое-то. Недавно закончилась война. Люди были добрее, еще хорошо помнили горе – нам не зря говорили: «Только бы не было войны». В нашем дворе были русские семьи, украинские, очень много еврейских. И жили мы все очень дружно, как одна семья. Двор был замкнутый – одноэтажные домики, входишь, ворота, арка. У нас там даже свой театр был – мы ставили кукольные спектакли и показывали их соседским ребятам. Выпускали дворовую стенгазету.
Помню, дядя Бука купил теннисный стол. Купил своим детям, но с утра до вечера в настольный теннис играл весь двор. Позже дядя Бука купил телевизор «КВН» с линзой. И поставил его на свое окно, но экраном не в комнату, а во двор. Мы брали стулья, садились и смотрели телевизор всем двором.

– В Школу-студию МХАТа вы поступили лишь с третьей попытки. Почему, на ваш взгляд, многие ставшие впоследствии популярными актеры не поступают в театральные вузы с первого раза?
– На самом деле причина проста: на вступительных экзаменах слишком мало времени, чтобы раскрыться. Это же нужно еще себя привести в такое состояние, чтобы быть готовой открыться навстречу незнакомым людям. А тут волнение, время ограничено – 5–7 минут. Но надо сказать, что я все эти годы доходила до последнего тура. Везде, кроме ГИТИСа. Там меня на консультации попросили поднять платье. Я подняла. «Еще выше». Поднимаю. «Еще». Говорю: «Выше я поднимать не буду». Развернулась и ушла… Потом выяснилось, что они смотрели, не кривые ли у меня ноги.
Когда в первый раз не поступила, вернулась домой, устроилась работать машинисткой. А на второй год я решила остаться в Москве – на любой черновой работе. Какое-то время мне просто негде было жить, приходилось и на вокзалах ночевать. В ломбарде закладывала вещи – туфли новые, шубу какую-никакую. А потом, чтобы выкупить, устроилась слесарем-сборщиком на завод ЗИЛ: таскала огромные подносы с подшипниками, наполненными маслом, собирала карданные валы – притом исключительно ночью. И спали мы тут же в красном уголке на заводе, по 30 человек в комнате… Здоровье мое после этой работы сильно пошатнулось.

– Вы дебютировали в кино в картине «Большая перемена». Как вы туда попали?
– Совершенно случайно. Меня попросили занести на киностудию сценарий и, выходя из кабинета, я в дверях столкнулась с мужчиной лет сорока. Он пристально посмотрел на меня, спросил, что я делаю сегодня вечером. Я так испугалась, что переспросила: «А в чем, собственно, дело?» Он говорит: «Я вас хочу пригласить на репетицию». Оказалось, что это Коренев – режиссер «Большой перемены». И в этот же вечер безвестная студентка пришла на репетицию и увидела двух известных артистов – Михаила Кононова и Александра Збруева.

– Рассказывают, что Збруева вы сильно покусали…
– Не так-то и сильно! Я пришла пробоваться на роль учительницы Светланы Афанасьевны, которую сыграла потом другая актриса. А ее «мужа Ганжу» играл как раз Збруев. На пробах Ганжа должен был меня втаскивать в комнату, а я – любым способом помешать ему сделать это. Когда он меня потащил, я поняла, что массой его не возьму, потому пришлось укусить его за палец. У него потекла кровь, а режиссер сказал: «Спасибо». Я разревелась, подумала, что опять что-то не так сделала, и пошла домой. Не успела зайти в квартиру, как раздался звонок ассистента режиссера: Алексей Александрович берет меня в фильм, только предлагает мне роль Нелли Ледневой. Так в моей жизни на самом деле произошла большая перемена: 30 апреля 1973 года я легла спать никому не известной студенткой четвертого курса, а 1 мая проснулась знаменитой на всю страну актрисой: дети кричали мне вслед цитаты из фильма, а взрослые улыбались...

– Популярность как-то изменила вашу жизнь?
– Жить стало намного легче. Помню, Олег Янковский в свое время сказал фразу, которая мне очень понравилась: «У нас в стране надо быть либо очень богатым, либо очень знаменитым». Это чистая правда. Богатой я никогда не была, а знаменитой… есть немножко.

Мой второй муж был гений
– Светлана Николаевна, вы замужем в третий раз. Можете назвать этот брак идеальным?
– Не знаю даже… Во всяком случае я всегда стремилась именно к таким отношениям. Хотя поначалу, начитавшись в детстве романтических книг, уверила себя в том, что идеальная любовь должна быть одна на всю жизнь. И в этом заблуждении пребывала довольно долго.
Первый мой муж был сокурсником, все время говорил мне, что я страшная и бездарная. Сам же он что-то пописывал и был уверен, что гениален. А мое дело – стирать его рубашки и подавать ему чай, и все время говорил, что я должна бросить институт... А вот ради второго мужа я действительно бросила Москву, МХАТ и уехала в Ленинград. В никуда! Просто к любимому человеку. Помню, позвонила Олегу Ефремову и сказала, что ухожу. Слышу в ответ: «Ты с ума сошла!» – но продолжаю: мол, выхожу замуж. В трубке звучит гневный вопрос: «За кого?!» Отвечаю: за Юрия Векслера. Долгая пауза, затем голос Ефремова: «За Векслера?.. Выходи!» Олег Николаевич снимался у Юры в фильме «Здравствуй и прощай!». И он был, бесспорно, одним из лучших советских операторов, снявшим «Старшего сына», «Утиную охоту», «Зимнюю вишню», сериал о Шерлоке Холмсе...

– Это была любовь с первого взгляда?
– Солнечный удар! На пробах я увидела маленького, лопоухого, веснушчатого оператора. Бах – и все! Влюбилась насмерть. Я ему позвонила в этот же день домой и сказала: «Хотите – я не поеду в Москву?» Он ответил: «Не торопитесь. Подождем съемок». У него была другая женщина, он разрывался, даже сказал мне как-то: «Я тебя не люблю». А я ответила: «Ты любишь и будешь любить меня всю жизнь». И уехала в Кишинев. Через месяц он позвонил: «Приезжай». Когда я приехала на озвучивание, мы с ним стали вместе жить. Мне было 25 лет, ему – 35. Жили у Мити Долинина, в одной комнате, мы на полу спали. Там были крысы, мы обкладывались газетами… Все-таки браки совершаются на небесах. Первые два года Юра стеснялся рядом со мной ходить – он был ниже меня ростом, а я всегда ходила на каблуках. А потом это все прошло, и мы ходили рядом, не обращали внимания – кто выше, кто ниже.
– Чем же все-таки он вас «взял»?
– Талантом! Векслер необыкновенно умный был человек, очень образованный, прекрасно рисовал, и я всегда с ним советовалась. Блатные песни знал, вообще был нетрадиционный еврей, прямо скажем: водку пил, матерился. Но был таким гениальным оператором, что на любой картине всегда становился сорежиссером.

– Третий муж тоже поразил вас своей творческой гениальностью?
– Как раз наоборот, Александр очень реальный, приземленный, «рукастый» такой мужик. Музыкант по образованию, но работал посадчиком металла в горячем цеху, матросом рыболовецкого флота, барменом-буфетчиком, реставратором музыкальных духовых инструментов. У него множество строительных специальностей – сварщик, паркетчик, кафель кладет, стены возводит, крышу кроет. Балкон вот сам строил: висел на монтажном поясе на уровне 6-го этажа. С ним мне не страшно оказаться даже на необитаемом острове, уверена, что он и там найдет, из чего построить дом, найдет еду, добудет одежду… Я за ним – как за каменной стеной, и это при том, что он значительно моложе меня. Но я над этим не задумывалась – я сразу родила ему ребенка. Когда мы познакомились, мне было 39 лет. Тогда я думала, что после расставания с Векслером у меня личной жизни уже не будет.

– Светлана Николаевна, вы хорошая жена?
– Думаю, что да. Потому что я в первую очередь своему мужу друг. В любой трудной ситуации никто не окажет ему такой поддержки, как я. Одна из героинь Софико Чиаурели говорила: «При хорошей женщине и мужчина может человеком стать». Я с ней полностью согласна! Мужчина на самом деле очень зависит от женщины, с которой живет. Ведь он до конца своих дней остается немножко ребенком, балуется все время чем-то – машины, охота и прочие игрушки…
– Какая из ваших ролей вам особенно дорога?
– Я люблю Агафью Тихоновну из «Женитьбы». Играть неординарных людей всегда очень интересно. А у меня недостатка в характерных ролях, слава Богу, никогда не было. Кого я только не играла: красавиц, уродин, цариц, сумасшедших, даже в роли жены генсека Брежнева снялась... Всю жизнь на сцене играла любовь. Товстоногов со мной никогда не репетировал любовные сцены. Он мне отдавал их на откуп, на импровизацию. Только сидел и курил сигареты одну за другой, и никогда не делал никаких замечаний.
– А у вас свои критерии, которыми вы пользуетесь при выборе роли?
– Конечно! Каждая моя работа должна держаться на «трех китах»: драматургия, режиссер, партнер. Хотя есть такие режиссеры, к которым я побежала бы сниматься, не глядя ни на что, только голос в телефоне услышав. Петр Фоменко, например, или Никита Михалков…
– Говорят, что на пробах у Михалкова как на вступительных экзаменах: он так прессует актеров, давя своим авторитетом, что многие не могут раскрыться. Вы ощущали это на себе?
– Никиту Сергеевича Михалкова я всегда ощущала как мужчину-«папу». Вот он – Босс, режиссер, и я с ним рядом всегда чувствую себя маленькой девочкой. И я очень рада, что он за меня все знает, сам придумает, сам подскажет – я с ним обожаю работать. Очень люблю режиссеров, которые сильнее, умнее меня. Кстати, профессию киноактрисы я по-настоящему освоила, снимаясь именно у Михалкова в фильме «Родня».

– А режиссерам с вами тяжело? Говорят, характер у вас не сахар.
– Так говорят те, кто плохо меня знает. Я очень прямолинейная – говорю то, что думаю. Может быть, поэтому складывается впечатление, что у меня тяжелый характер. Коллеги мне даже кличку дали – «отличница», потому, что я всегда знаю наизусть не только свой текст, но и партнера. А если у меня что-то не получается, настаиваю, чтобы эту сцену прошли несколько раз.
– С коллегами по съемочной площадке вы дружите?
– Дружба требует времени, досуга. У меня досуга нет. Когда же мне дружить? Со мной дружит тот, кто хочет приходить ко мне. Сама я никуда не хожу. Мне бы выспаться…
Светлана Крючкова с программой «Назначь мне свиданье» выступит в Торонто 2 ноября, в 8 вечера в Toronto Centre for the Arts, 5400 Yonge St., информация по телефону 416-727-5300.