ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ. Элла Самойленко.Венеция - святая ты блудница!

«Венеция, святая ты блудница! Венеция, святая ты блудница!» - вертелось у меня в голове. Перед поездкой как-то утром я нырнула в Публичную Библиотеку на Невском и вынырнула оттуда только вечером с головой, набитой очень противоречивой информацией о Венеции. Занимались венецианцы торговлей и войной. Типичный венецианский купец был полу-флибустьером, который зарабатывал несметные богатства на импорте, заседал в правительстве и исправлял законы в зависимости от конъюнктуры рынка. Он же был добрым христианином, отпрыском славного рода, мужем, отцом семейства, слугой умозрительного, но все же императора Священной Римской империи. А также - гражданином самого свободного города Европы. Города, дружившего с маврами и наживавшегося на крестовых походах. Немаловажно, что Венеция была единственным городом, где проститутки имели официальный статус - от копеечных портовых шлюх до богатых одалисок, содержавших собственные "палаццо". Посещение рыжеволосой красавицы купец, он же отец города, он же почтенный жертвователь собора Сан-Марко, считал нормой. И чтобы не выдумывать всякий раз достойный предлог, венецианцы раз и навсегда выдумали маску. Маска – это отказ от собственного лица, от индивидуальности, которая несет столько комплексов неполноценности. Она освобождает от этого, а также делает свободным от норм морали. Прикрываясь ей, можно блудить, убивать, обманывать, грешить против Господа... Кто совершил все эти непотребства? Да никто! Маска! Венеция – это театр, где все люди - актеры, город роскоши и греха, город – Муза для поэтов и художников во веки веков. Город – бриллиант!
Но одна фраза известного в конце XIX века русского искусствоведа Петра Перцова смутила меня. ”Венеция для каждого является платоновской ”врожденной идеей”, которая хранится в «коллективном бессознательном». А певцы Серебряного века своей Русской Веницейской Смертью просто окончательно сбили меня с толку. В их, Мандельштама стихах, Венеция - чистилище смерти или умирающий город?
Веницейской жизни, мрачной и бесплодной,
Для меня значение светло.
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.

Тонкий воздух кожи. Синие прожилки.
Белый снег. Зелёная парча.
Всех кладут на кипарисные носилки.
Сонных, тёплых вынимают из плаща.
...
Что же ты молчишь, скажи, венецианка,
Как от этой смерти праздничной уйти?
Радостная и совершенно не собирающаяся умирать Нина встретила нас в аэропорту и отвезла в Lido di Jesolo - небольшой курорт недалеко от Венеции, где мы разместились в маленькой гостинице. Пульсирующая радость от долгожданной встречи с городом-тайной превратила нашу ночь в бесконечную ночь ожиданий.
На следующий день в 10 часов утра мы уже стояли на площади Сан-Марко, и Нина, которая пять лет проводила экскурсии по Венеции, заговорила как магнитофон.
- Венеция расположена на 118 островах, пронизанных 160 каналами, через которые перекинуты более 400 мостов. Венеция имеет самое большое количество церквей в Европе - 150, - и так далее в режиме ”non stop” она осыпала нас цифрами, как Дед Мороз подарками любимчика семьи. Из всех цифр мне в душу запала только цифра “миллион”, именно столько было забито свай в основание церкви Санта Мария делла Салюте.
- Посмотрите налево, - продолжала Нина, - здесь жила шекспировская Дездемона, а сейчас быстренько посмотрите направо - в этом доме умер Вагнер. И опять - налево, направо, налево, направо, в общем, круговерть какая-то.
- В 1635 году 10 процентов населения, - продолжала она, - составляли официально зарегистрированные куртизанки, которые приносили городской казне 20 процентов поступлений
И тут она наконец-то остановила бегущую строку. Голова от цифр стала кружиться, и я попыталась перевести наше общение в более непринужденно форму.
- А это правда, - спросила я, - что куртизанками считались все незамужние женщины, имеющие интимную связь с одним или более мужчинами, а также замужние дамы, не живущие с мужем, а проживающие отдельно. И правда ли то, что именно венецианские куртизанки были музами художников того времени, которые увековечили их в своих работах, рисуя с них ангелов, мадонн с золотистыми волосами?
- Да, - сказала Нина, - а цвет волос blondo veneziano получался под страшной пыткой - надо было высидеть многие часы на солнце со специальным раствором на голове, чтобы оно выжгло вороний цвет волос.
Целый день мы втроем бродили по Венеции, уже просто наслаждаясь светской беседой, а меня не покидало чувство неопределенности, и я поняла, что пришло время потеряться, чтобы я смогла поймать свои ощущения. И я потерялась, когда мои подруги свесились с какого-то очередного мостика, разглядывая гондолы с артистичными гондольерами, которых, как сказала Нина, должно быть 425 – не больше и не меньше. Под этим самым мостиком я и спряталась, только с другой стороны. Я сидела на теплом камне, а над моей головой сновали одетые в одинаковые футболки и шлепки, жаждущие впечатлений туристы.
Сжатая в комочек, накрытая шапкой-невидимкой, я замерла – венецианское кружево фасадов отражалось в воде канала и ревниво уносилось водой в Адриатику, но красота побеждала, и снова отражение чудеснейших линий колебалось на воде. Радостная легкость фасадов поднимала город к облакам. Фасады домов были как жемчужины, нанизанные на нити-каналы. На стенах домов были странные барельефы с изображением фантастических животных и таинственных геометрических символов; я вздрогнула, когда случайно какой-то пристальный взгляд одной из этих полуобъемных фигур пронзил меня.
Это была моя Венеция, моя святая блудница, только моя! И я увидела, как тускнеют вечером фасады дворцов и их отражения, как зажигаются окна, и я услышала, как непривычно вместо шуршания шин автомобилей медленно перекатывается вода в каналах, и почувствовала запах моря и энергию от вибрации теплых камней, впитавших в себя за сотни лет истории тысяч трогавших их людей. Это была моя Венеция, моя Атлантида, которая вынырнула со дна морского, омытая солеными водами, как слезами восторга, и не собирающаяся погибать...
Я не знаю, сколько прошло времени, когда вдруг я услышала откуда-то сверху: - «Она нашлась». Меня нашли, и я нашла свою Венецию.
С тех пор прошло много лет. Я жила в Италии, в Америке, в Канаде, объездила весь мир, а фотография того мостика в Венеции всегда со мной.
Элла Самойленко
Санкт-Петербург - Рим