Женские радости

Откровение, что женщины не могут претендовать на равенство с мужчинами, посетило меня еще в детском саду, когда вернувшись с долгой уличной прогулки, наша старшая группа выстроилась в очередь у белой, кафельной стены: мальчики налево, девочки направо. Спустя несколько минут, стало понятно, что с очередью творится что-то мистически неладное: пока женская половина, с напряженно-сосредоточенными лицами переминалась с ноги на ногу, мужская стремительно продвигалась вперед, и уже почти растаяла. Я не выдержала и заглянула в запретную левую зону, чтобы проверить не ущемляют ли нас в правах и не стоит ли, не ровен час, на мужской территории дополнительный толчок. Увиденное запечатлелось в моем неподготовленном детском мозгу как страшное иезуитское таинство: унитаз на мужской половине был всего один, но окружали его трое, поливая в объемные недра сразу из трех стволов. В тот же вечер меня посетил первый приступ комплекса неполноценности. «Мама, - рыдала я, - почему у нас нет таких удобненьких штучек?» Впрочем, если в детском саду женская анатомия казалась мне чрезвычайно нецелесообразной и плохо продуманной, то с возрастом я научилась ее ценить. Выяснился один весьма незаурядный парадокс: «удобненькие штучки», возводящие их счастливых обладателей в ранг сильных мира сего, оказались довольно легко предсказуемыми и в некоторых случаях совершенно безоружными перед лицом этой самой женской анатомии. Казалось бы, баланс, продуманный природой, хотя и имеет довольно изощренную конструкцию, все-таки дает возможность мужчинам и женщинам прекрасно сосуществовать не взирая на половые различия, но тут на сцене возникли феминистки и все испортили. Феминистки не хотели природного баланса, предусматривающего маленькие женские слабости на фоне больших мужских глупостей. Феминистки хотели руководящих постов, полного равноправия и категорического забвения разницы в анатомии. Я не имею ничего против космических полетов или десантных вылазок с участием женщин, испытывающих в этом потребность и справляющихся со своей непростой задачей не хуже мужчин. Наоборот, я всячески это приветствую. Я салютую дамам, стремящимся возглавить производственные концерны или политические партии, если у них это получается. Я даже поддерживала кандидатуру Белинды Стронак, до тех пор, пока она вильнув хвостом своих политических убеждений не перебежала к либералам. Но совершенно забыть , по призыву феминисток, о разнице полов, означает исключить из женского репертуара любой намек на сексапильность, что меня решительно не устраивает. Помните Киплинга: « Удивительно, как это некоторые не понимают собственной выгоды?!» Думаете Мэрилин Монро всегда была секс-символом Америки? Ничего подобного. Она стала этим символом после смерти, а при жизни ее беспрерывно клевали феминистки. В журнале «Тime» за 1953 год, я нашла следующее письмо в редакцию: «Дорогой сэр, мы, средние американские девушки,... считаем, что Мэрилин Монро опустила стандарт женственности в глазах как мужчин, так и женщин, ниже, чем кто-либо другой в истории.» Я готова согласиться, что Мэрилин не всегда расходовала свою анатомию по назначению, в связи с чем никакой радости она ей не принесла. Я также признаю, что по современным меркам ей пришлось бы существенно похудеть, но «опустила стандарт женственности»? Ple-е-е-ase! У меня есть одна теория, которая может оказаться не столь далекой от истины: с Матой Хари тоже расправились феминистки. А почему нет? Стопроцентных докозательств, что она занималась шпионажем французские власти так никогда и не обнаружили, зато много было воплей по поводу высокого ранга офицеров, не способных контролировать свои «удобненькие штучки» при виде экзотической красотки. Общественное мнение в лице светских дам не могло простить Мате Харе ее скандальной популярности и обвинило в том, что в военное время никак не могло оставаться безнаказанным – в шпионаже. Не так давно, вышла книга, давшая новый толчок неофеминизму. «The Da Vinci Code» американского автора Дэна Брауна, на мой непредвзятый взгляд воспевала женское начало, наяривая fortissimo на самых высоких нотах. По теории Брауна сам Иисус был не только евреем, но и феминистом, а по сему завещал возглавить Христинское учение не апостолу Петру, как считалось до сих пор, а своей жене и матери своего будущего ребенка – Марии Магдалине. Петр, будучи сексистом, а за ним и вся католическая церковь, смириться с подобным безобразием не смогли, придумали порядочной, родовитой и хорошо обеспеченной Марии нищее проститутское прошлое и учинили многовековую инквизицию, охотясь за всеми мало-мальски грамотными женщинами, способными докопаться до истины и восстановить справедливость. Насколько теория Дэна Брауна имеет место на существование судить не мне, но одно не вызывало у меня сомнений: на этот раз даже самые рьяные феминистки будут удовлетворены. Ан не тут-то было! Образ беременной Магдалины, как чаши, несущей в будущее Христову кровь, категорически не устраивал прогрессивных борцов за женское равенство. Дескать, получается, что женщина только тем и хороша, что может детей рожать? Это никуда не годится. Неправильный подход. Как к инкубатору! На самом деле, выбрал он ее своей преемницей не потому что был влюблен и даже не за способность родить ему ребенка, а потому что Мария, мудростью и силой характера могла дать фору любому апостолу мужского пола и Иисус, знавший толк в равноправии, это оценил. Вот это другой расклад. Это по-нашему. То есть, женщина, как объект сексуальных вожделений феминисток не устраивает – низко и грязно, но женщина, как символ материнства не устраивает их тем более – примитивно, как в пещерные времена. А я бы, с риском прослыть богохульницей, попробовала пару других версий. Ну, например, что Иисус завещал Марии (если завещал) институт Христианства, потому что находился под пятой у жены и выполнял все ее прихоти. Или был хорошим мужем и отцом, а по сему вложился в family business. Чисто по-житейски оно куда более вероятно. Впрочем, оставим Б-гу Б-гово. Что касается феминисток, то пусть те, кто чувствуют себя ущемленными, борятся за повальное равенство, хуже от этого никому не будет. А все остальные, ощущающие себя весьма комфортно в шкуре своей анатомической недостаточности, будут по-прежнему позволять себе маленькие женские радости, которых, увы, не суждено познать счастливым обладателям «удобненьких штучек».